Наверх вы, товарищи, все по местам

Товарищ, верь: все наши горести мировой Голливуд сочтет поименно.

Есть уже и про «Курск», и про Чернобыль, и про К-19. Будет и про «Нахимов», дайте срок. Как только там навострились снимать русское жилье с коврами по стенкам и семейными фотками за ободом зеркала, как бытовые детали ухватывать стали - жди косяка разоблачений «вся правда о…»

Никогда не узнать нам всей правды о взрывах «челленджеров» и нью-орлеанском наводнении с погромами. Не видать грандиозного вьетнамского наступления Тет и сбитого иранского «Боинга». Про башни-близнецы - и то правдивого фильма нет.

Зато о нас правды море. Как плачут военные моряки без зарплаты и как поют перед смертью американскую песню. Как открывают задраенную дверь в затопленный отсек и закрывают назад под напором тонн воды. Как требуют спасения и бьются за живучесть: «Борис, включи насос», «Михаил, найди гвоздь», «Лев, где у нас одеяла?» Офицеры подводного флота. Как живые.

Тронутые бедой пользователи сердятся, почему у нас про такое нельзя снять. Вот именно потому, что просеется главное и акценты встанут не там.

Все русские экипажи, расчеты, дежурные смены энергоблоков при пожаре должны бродить по щиколотку в воде остолбенелыми зомби и ждать надсадных выкриков редких энтузиастов. «Включить аварийное освещение!» - тогда включить. «Надо поставить заглушку!» - тогда поставить. «Открыть клапана!» - открыть. «Закрыть клапана!» - закрыть. Ни в коем случае не допустима слаженная работа по штатному расписанию в экстренных ситуациях: обесточка-локализация-тушение. Только когда энергичный Никита растрясет зомбаков за плечи, они будут что-то делать. Но медленно. Растерянным стадом. Катастрофа же.

Начальству надлежит быть поголовно упырями в исполнении европейских звезд со шлейфом ролей конченных маньяков: Стеллана Скарсгарда, Джереми Айронса или Макса фон Cюдова (адмирал в «Курске»). Начальник должен скрывать от русских правду, чтоб не разбежались. Вот если б он честно сказал (как всегда делают американские начальники): «Вы, ребята, не жильцы, идете на смертную дозу, и жить вам осталось месяц» - у людей был бы стимул к отважной работе. Или жителям объявил: «На город движется радиоактивное облако крайней убойной силы». Жители бы дисциплинированно спустились к пунктам сбора и ждали эвакуации. Они это, впрочем, и так сделали, но не узнав всей правды до сих пор.

И штаб флота должен был сказать: «Все ваши родные уже умерли, оставьте надежду» (согласно экспертизе, последний отсек погиб через 7 - 8 часов после взрыва). И сразу допустить журналистов на атомный подводный крейсер. Как делают в цивилизованном мире. Вместо этого адмиралы неубедительно блеют про «все возможное». Один, правда, рискует сказать, что «ваши мужья - офицеры флота и давали присягу», но ему тут же велят убираться в ад. Интересно было бы услышать такое от родственниц американских моряков на брифинге по потерям, скажем, в Ираке.

В финале звучит крещендо: семилетний сирота не пожимает протянутую руку адмирала, отказавшего отцу в иноземном спасении. Ради этого все и затевалось. Чтоб дети героев поименно прокляли штабы, министерства и Кремль. Это ненаши сыновья пусть благоговейно принимают потрепыванье по щечке со стороны папиных командиров на Арлингтонском кладбище. Русскому надлежит разводиться с дрянной родиной до конца.

Дальше уже можно нагородить необязательной чепухи, верной спутницы фильмов о России. Насквозь мокрые подводники зачем-то раздеваются до трусов, чтоб нырять в холодную воду. Перед смертью находят водку прямо в отсеке. Чтоб русский моряк в нерусском кино на ядерной лодке водку не нашел? Он тогда уже и нерусский будет. Семьям об аварии на ядерном ракетоносце сообщают через час по секрету - интересно кто. Должен же быть драматизм, а без обезумевших жен его мало.

В итоге выходит, как у грузин: русских любим всем сердцем, а России анафема троекратная.

Песню про «Варяг», конечно, тоже писал австриец, но как-то в его годы было принято благородней относиться и к павшим, и к их флагу.

«КУРСК»

Бельгия - Люксембург, 2018.

Реж. Томас Винтерберг.